СВЯТОЕ ДЕРЕВО КОЧЕВНИКОВ — ДЖАНГЫС АГАЧ

Издревле люди почитают особые приметы ландшафта как святые места. Это высокие горы и особо приметные возвышенности, родники, реки и озера, большие камни и деревья. Среди деревьев почитают особенно те, которые непонятным образом вырастали посреди нехарактерных для деревьев местностей. И если коренному жителю лесистых мест одинокие деревья внушали скорее страх, то кочевнику они представлялись сакральной точкой пространства и мира.

Так, для буддиста вообще особенно сакральным будет дерево Бодхи в Индии, то место, под которым Просветлел Будда Шакьямуни, для монгольского и тибетского буддиста особенно сакральным является и дерево, выросшее на месте рождения Цонкапы, на стволе и ветвях которого проступали и проступают буквы буддийских мантр, для современного калмыка этим сакральным деревом и местом является «Одинокий тополь» у села Хар Булук.

Однако мы расскажем вам о другом дереве. Это дерево было особенно сакральным. Оно около трехсот лет было свидетелем многих славных и важных событий из истории ойратов, казахов и русских. Это дерево росло в местности между реками Уймула (Курпе) и Карабутрак в бассейне реки Орь.

Ойраты, ушедшие из Джунгарии в поисках свободных пастбищ, представители всех четырех ойратских племен стали расселяться по Уралу, и Ори. В исторических хрониках описывают что в бассейне реки Орь «местность под названием Орын ганц модн стали использовать как летние пастбища».

Долгое время от внимания историков ускользало это название местности, так как его путали с «Ор ганц модн» — «Совершенно одиноким деревом», а такое могло быть где угодно в степи. Наконец, калмыцкий историк В. П. Санчиров заинтересовался топонимом, и выяснил, о каком дереве пишут ойратские хроники.

Проанализировав русские документы XVII века, В. П. Санчиров узнал, что в местности «Орын ганц модн», под священным деревом собирались калмыцкие правители для обсуждения важных вопросов и принятия судьбоносных решений. Там бывали Хо-Орлюк и Шукур Дайчин, Далай Батур и Аюка. Встречи высоких джунгарских гостей также проходили под этим деревом.

Есть мнение, что первое буддийское учение для калмыков ойратский Зая пандита провел именно в том месте, прибыв в 1655 году в пределы России. Много позднее под этим деревом собирались калмыцкие Цебек Дорджи, Бамбар и Шееренг, накануне ухода в Китай в 1771 году.

Когда калмыки ушли из оренбургских степей, хозяевами этой земли сделались казахи младшего жуза, которые унаследовали особое почитание этого дерева у калмыков. Есть сведения о том, что хан младшего Жуза Абулхаир, бывший с 1719 года ханом всех казахов – пребывал у этого дерева в 1747-1748 гг., ведя переписку с высокопоставленными российскими дипломатами.

В мае 1847 года по тем местам проезжал известный писатель Тарас Шевченко, который увидел, и даже зарисовал это дерево. Он так описал встречу с ним:

«…в верстах в двух от дороги, в ложбине, зеленело тополевое старое дерево. Я застал уже вокруг него порядочную [толпу], с удивлением и даже (так мне казалось) с благоговением смотревшую на зеленую гостью пустыни. Вокруг дерева и на ветках его навешано набожными киргизами кусочки разноцветных материй, ленточки, пасма крашеных лошадиных волос и самая богатая жертва – это шкура дикой кошки, крепко привязанная к ветке…».

Еще один участник экспедиции, в которой участвовал Т.Шевченко, А. Макшеев также оставил заметки о нем:

«26-го мая, не доходя несколько верст до Кара-Бутака, мы увидели влево от транспортной дороги джангыс-агач, одно дерево, и поскакали к нему. Это единственное на всем пути от Орска до Раима дерево было осокор, толщиною у корня сажени в две в обхвате и вышиною сажен в пять. На нем было гнездо – тальги, птицы из породы орлов. Киргизы считали это дерево священным, аулие, и украшали его…».
Казахи, особо почитавшие это дерево, назвали его Джангыс агач, что значит «Одинокое дерево».
Встреча Т. Г. Шевченко со степной святыней вдохновила писателя на акварельный рисунок и стихотворение «У Бога за дверью лежала секира»…
На фото: акварель Тараса Шевченко

Геннадий КОРНЕЕВ